Как бы то ни было, передо мной встал выбор. Первый вариант: пока есть время, попытаться прошвырнуться по лагерю «торговцев», приняв облик наемника, и узнать что-нибудь еще. Второй: связаться со своими и велеть приготовить убойные заклинания и артефакты и с началом заварушки обстрелять все крытые повозки.

«Разумеется, стоит прошвырнуться! На людей посмотреть, себя показать. Пошалить…» — вылез с конструктивным предложением мой внутренний голос.

«Еще чего! Я не настолько безумен, чтобы подвергать опасности свою жизнь», — возмутился я.

«Ага, ничего не знаю, моя хата с краю. Это вообще стиль твоей-моей жизни! Может, стоит уже что-то начать менять? Не зря же говорят: будь проще и люди к тебе потянутся!»

«Если уж на то пошло, среди находящихся поблизости людей нет тех, кого я мог бы назвать своими. Того же Керина я не могу назвать даже приятелем в отличие от некоторых гвардейцев, с которыми связывают хоть совместные тренировки. Но этого явно недостаточно, чтобы рисковать собственной жизнью в попытке облегчить предстоящий бой. В конце концов, они осознанно выбрали профессию, непосредственно связанную с возможностью умереть в бою за своего сюзерена. Да и увязавшиеся за наследником графа бароны и их сыновья тоже отлично знали, на что подписываются».

«Ой, да ладно, — опять возмутился внутренний голос. — Керин не далее как пару часов назад чуть ли не в открытую назвал «нас» своим родственником. А родственники всегда проходят по категории своих».

«Во-первых, назваться родственником и стать им — две большие разницы. Я не давал согласия жениться на Касси, да и… с ее стороны подобных поползновений не было», — возразил я.

Впрочем, на последней части фразы споткнулся и произнес ее, сомневаясь в собственной правоте. Желания женщины слишком тонкая и противоречивая штука, чтобы даже магистр менталистики и эмпатии мог с уверенностью утверждать что-либо.

«Во-вторых, — продолжил я, стараясь не упустить мелькавший перед мысленным взором хвостик убегающей мысли, — Керин окружен действительно надежной охраной. Его вытащат практически из любой передряги даже против его собственной воли. Ну и в-третьих…»

Я наконец поймал ускользающую мысль за скользкий хвост и нырнул за ней в глубины разума, попутно продолжая диалог:

«В-третьих, Лика, не стоит изображать из себя мой внутренний голос».

«Я не твоя богиня! Я — твой внутренний голос. Можешь обращаться ко мне просто: ВнуГг».

«Он не я». — Одновременно с этим у меня в голове раздался веселый девичий голосок.

Действительно, ВнуГг оказался новообразовавшимся наростом на моей психике. То, что след его появления тянулся к связующему мое с Ликиным сознание каналу, думаю, даже не стоит упоминания. Это и так ясно.

«Нет, меня нельзя убивать! — в состоянии тихого ужаса завопил ВнуГг, стоило только приняться за его искоренение. — Я подарок великой богини Проказницы! Я — ее волеизъявле…»

Удаленный из глубин психики ВнуГг затих. Еще некоторое время пришлось потратить на проверку сознания. Ничего постороннего не обнаружил, но с Ликой ни в чем нельзя быть уверенным на сто процентов.

— Ну и зачем надо было подсаживать мне этого ВнуГга? — тяжело вздохнув, спросил я.

— Он же тебе сказал, что он — мой тебе подарок. — Голосок Проказницы источал обиду. — Я так старалась сделать, чтобы ты полностью соответствовал законам жанра. Думала, тебе будет приятно…

— Стоп, стоп, стоп! — От избытка чувств замахав руками, принялся прохаживаться взад-вперед. Ветка дерева, на которой я все это проделывал, протестующее заскрипела, угрожая сломаться. Пришлось чуть успокоиться. — Зачем мне такой подарок? Вот, честное слово, только шизофрении мне и не хватало! И вообще, при чем тут соответствие законам жанра?

В воздухе передо мной образовался полупрозрачный фантом девочки лет шести. Лика. Странно, что она приняла именно этот облик, ведь в своем личном пространстве я уже видел ее подростком.

— Трим, — умильно заглядывая мне в глаза, начала она, — ты же знаешь, что я через окно деда смогла посмотреть на твою Землю и кое-что узнать. Так вот, кроме музыки, под которую можно классно оторваться, я еще прочитала несколько книг.

Лика сделала торжественную паузу, давая проникнуться осознанием того, насколько мне повезло стать жрецом столь образованной и начитанной богини. Осознав, я ужаснулся: что девочка могла почерпнуть из книг моего родного мира, я более-менее представлял.

— Так вот, по законам фэнтезийного жанра ты — стопроцентный попаданец. И, как любой уважающий себя попаданец, в нашем мире ты обзавелся могущественным богом-покровителем. — Проказница горделиво вскинула подбородок, не допуская двоякого толкования, кто же этот могущественный бог. — На роль ручного животного с некоторой натяжкой можно поставить Каима в его жабьей ипостаси оборотня. Хотя я, конечно, подумываю дать тебе более понтовую зверушку. С обучением в Академии магии ты, правда, подкачал. Но архимаг уже пригласил тебя наведаться к нему в альма-матер, так что вопрос решаемый. С могуществом тоже все в порядке: прирожденный маг — это не деревенский знахарь. Но, к своему ужасу, я вдруг обнаружила, что, когда меня нет рядом, ты предоставлен самому себе и вынужден скучать! Тебя никто не поддержит в трудную минуту и не остановит от опрометчивого поступка. Поэтому я и подсадила тебе в сознание ВнуГга. А ты…

На последних словах голос девчушки предательски дрогнул, глазки заблестели, а носик подозрительно хлюпнул. Возникло желание обнять малютку, усадить на колени, утешить, рассказать сказку и пообещать, что все будет хорошо.

И я еще думал, почему это Лика приняла образ девочки, в котором она предстала передо мной во время нашей первой встречи? Эта мелюзга за свою почти тысячу лет жизни отлично научилась вертеть любящими ее людьми (и богами), добиваясь нужного результата. А мне действительно дорога эта маленькая проказница, несмотря на все ее шалости. А может, и благодаря им. Ведь все, что она делает, не со зла, а из желания повеселиться и облагодетельствовать (в ее понимании) дорогих ей существ. А я действительно дорог малышке.

Поймав себя на таких мыслях, нырнул в глубь своего разума, проверяя, чем они могут быть навеяны. Опасения не подтвердились, это не Лика решила повлиять на меня, изменив мировоззрение. Просто мое к ней отношение наложилось на хлынувшие по открывшемуся связующему нас каналу чувства и желания маленькой богини. Оказалось приятно осознать, что для девочки я не просто инструмент влияния на мир, а действительно родной и близкий человек. Пусть даже это чувство и сдобрено с ее стороны несколько снисходительным ко мне отношением. Примерно так взрослый относится к ребенку. Забавно ощущать такое, но ведь и я отношусь к ней так же снисходительно.

— Обойдусь как-нибудь без внутреннего голоса, — усмехнулся я. — Лучше расскажи, где ты так долго пропадала и чего такого натворила в моем обряде принятия в жрецы, чем вызвала гнев Кроноса?

— Ну… По мнению деда, я тебе дала несколько больше, чем следовало. Вот он и рассердился немного, так что все это время я отбывала наказание. — Лика тяжело вздохнула. — Очередное.

— Думаю, тебе не привыкать. — Не стоит жалеть девочку, тем более что наказание было не просто за шалость, а за сотворенное со мной любимым. — Скажи лучше, не приведет ли это твое «несколько больше» к очередному общению с Кроносом, вызванному критической поломкой твоего жреца? И из-за чего вообще ему пришлось проводить со мной предыдущий сеанс лечения?

Маленькая проказница смущенно почесала носик и потупила глазки. Я, в свою очередь, сделал вид, что поверил.

— Не, общаться с дедом тебе больше не придется, — обрадовала меня она. — Он просто посоветовал искать на всякий случай другого жреца. У тебя за последнее время никакой подходящей кандидатуры не появилось? А то мне за тобой присматривать было ну никак…

— Лика, это не смешно, — поморщился я от такой лапши, навешенной на мои многострадальные уши. — Нынче я прекрасно ощущаю твои эмоции, так что так легко, как раньше, меня не обмануть. И не увиливай от ответа, мне действительно важно знать, что ты сделала не так во время обряда.